Моя собеседница — Елена Владимировна Орлова, милая, симпатичная женщина, директор Детской художественной галереи, заслуженный работник культуры РФ, доцент, завкафедрой ВГИКа (Волгоградского государственного института культуры и искусств). А ещё известная, и не только в нашем городе, художница, мастер акварели, вошедшая в 2005 году в энциклопедию «Лучшие люди России».
Я пришёл к ней на встречу, когда над городом уже опускались багряные осенние сумерки, но Елена Владимировна была занята: давала уроки живописи пятилетней Геле Кривовой. Но я нашёл себе занятие: с удовольствием разглядывал выставленные в залах галереи в рамках фестиваля, посвящённого нашему земляку художнику Илье Машкову, великолепные работы студентов ВГИКа. Особенно глянулись мне тургеневские женщины Елены Васильцовой (как оказалось, она — дипломница Е.В. Орловой).
— Как вас встретила Франция? Как туда добирались, не страшно ли было? — забросал я вопросами Елену Владимировну, как только она освободилась.
— Когда сходила с трапа самолёта в парижском аэропорту имени Шарля де Голля, думала, что попаду в кошмар, об этом пассажиры только и говорили — о погромах в Париже, в Лионе. Но увидеть ничего не успела, меня тут же подхватили под руку встречающие и посадили на скоростной поезд, идущий в Дижон.
— Как же вы общались с французами, или знаете французский?
— В том-то и дело, по-французски знаю только отдельные фразы. В Дижон добиралась сама без сопровождения, и, сойдя с поезда, усомнилась: туда ли попала? Спрашиваю первых же встречных: «Сё Дижон?» Но от меня все стали шарахаться, мол, в своём ли уме мадам? Представьте себе, что кто-то из чужестранцев, приехав в наш город, спрашивает у таксистов: «Это Волгоград?» Что бы он услышал в ответ?..
Растерянная, бреду дальше. Вижу полицейские грузят на эвакуаторы три сгоревшие машины. Меня обступают дижонцы: «Что здесь произошло, мадам?» Пытаюсь им объяснить, что совсем не в ладах с французским. «Вы из Англии?» «Нет», — отвечаю им по-английски, слава Богу, владею им на бытовом уровне. «О, вы испанка!» Оставляю этот вопрос без комментариев. А у самой в голове одно: как добраться до выставочного зала? На смеси языков, а больше на пальцах пытаюсь выяснить это у прохожего дижонца. Улыбаясь, он берёт меня под руку и доводит до старинного дворца. «Здесь выставочный зал, мадам!» Смущаясь, благодарю своего спасителя.
— Что же в Дижоне вас так никто и не встретил?
— Сама виновата, не предупредила, когда приеду. Андре Бельвиль, президент ассоциации «Бургундия-Эркази», пригласивший меня на выставку в Дижон, очень извинялся. Успокоила его как могла, заверив, что для меня само приглашение на выставку, тем более в столицу Бургундии, — большая честь.
— Как же проходило открытие выставки?
— О, это было нечто! Во-первых, в эти дни французы праздновали День всех святых. Но в выставочном зале было не протолкнуться. Дижонцы — большие ценители живописи, а русской — тем более. Потом, не забывайте, что Дижон — побратим Волгограда. Экспонировались не только мои работы, но и картины местных художников. Открывал выставку вице-мэр Дижона, он-то и подогрел страсти, представив меня как художницу из Волгограда.
— Что же вы представили там на свою персональную выставку?
— Смогла туда привезти только восемь своих картин.
«Дижон?» — без конца спрашивали меня, показывая на мои городские пейзажи. Пришлось их разочаровать, мол, это Львов, где прошли мои студенческие годы. Хотя в чём-то эти два города похожи архитектурой и природой. Но от меня не отстают: можно ли их купить, а также вот эти натюрморты?
На помощь пришёл Андре Бульвиль. «Нет, господа, это не продаётся!» Кстати, он уговорил меня оставить мою выставку в Дижоне до весны.
— Это то, что очень любят французы, — убеждал он меня.
— То есть вы смогли бы безбедно жить во Франции?
— Что вы! Я пробыла в Дижоне всего 10 дней, но так соскучилась по Волгограду, считала дни до отъезда…
— Что, так не понравилось в Дижоне?
— Наоборот. Я наслаждалась этим чудесным городом, его островерхими средневековыми зданиями, роскошной природой, висячими клумбами. Представьте себе, на дворе ноябрь, а вокруг всё цветёт. Всё свободное время бродила по улицам Дижона, любуясь Бургундским каналом, кафе-шантанами, великолепием магазинов, где чего только нет, а больше наблюдая за дижонцами — весёлым, неунывающим народом — от преуспевающего банкира до последнего бомжа.
— Вы жили в гостинице?
— Да нет, меня приютила вице-президент ассоциации «Бургундия-Эркази» мадам Жизель Боген.
— Никаких «но», милочка, — заявила она мне, — будете жить у меня, и точка. Она учит русский язык, как и многие сейчас во Франции…
Серо-голубые глаза моей собеседницы излучали добродушие, и мне подумалось, как же повезло её маленьким воспитанникам, нашедшим в её лице добрую фею в этом волшебном Зазеркалье! Напомню, что минувшим летом галерее, открытой стараниями Елены Владимировны, исполнилось 15 лет.
— Сколько же вышло из её стен художников, сколько картин написали вы сами?
— Не считала, но много. Часть своих работ я подарила друзьям, часть ушла в частные коллекции и хранится у их владельцев в США, Франции, Голландии, Бельгии, Германии, Польше…
— Какая из картин, написанных вами, самая дорогая для вас?
— Это графическая работа «Поцелуй», она «ушла» от меня сразу же. И я не жалею, пусть она согревает душу хорошим людям.
Признаюсь, меня во время этого диалога не отпускало ощущение, что моя собеседница всё время думает о чём-то своём.
Но она опережает мой вопрос: «Извините меня, я всё ещё там, в Дижоне, ещё не успела как следует адаптироваться. Вчера только вернулась…»
Я представляю, каково ей было оказаться одной, без знания языка в чужой стране. Потому перевожу разговор в иное русло.
— У вас в декабре день рождения. Что обычно дарят по этому случаю?
— О, в этот день моя квартира напоминает цветник: столько цветов, и среди них мои любимые хризантемы. И наш кот Прохор, он уже старенький-престаренький (подобрала его котёнком лет 14 назад во дворе) ошалело бродит среди этого великолепия с немым вопросом: «Куда я попал?»
— Кроме цветов, дарят, наверное, и что-то другое?
— Конечно. Духи, статуэтки котов, я их обожаю, тем более что кот — эмблема нашей галереи.
— У вас есть какое-то сокровенное желание, о чём вы мечтаете?
— Вы сейчас упадёте со стула, но я бы не отказалась от виллы во Франции. А если серьёзно, люблю засиживаться по ночам за интересной книгой. Чтение — моя страсть…
— Наверное, это модные детективы Дарьи Донцовой?
— Что вы, я прохладно отношусь к её творчеству, хотя детективы люблю. Жоржа Сименона, например, или Агату Кристи. Обожаю классику — Кафку, Камю, Сартра…
— Наверное, где-то в другой жизни вы были француженкой?
— Не знаю. Хотя прежнее моё увлечение — «Мастер и Маргарита». Я могу и сейчас процитировать отдельные главы, знаю их наизусть. Не прочь бы побродить по Патриаршим прудам времён Михаила Булгакова. А ещё я обожаю джаз.
— Насколько я знаю вас, Елена Владимировна, вы — сильная натура, и вдруг открываю, что вы ещё и романтик…
— Да, — соглашается со мной хозяйка галереи. И в этой противоречивости вся моя суть. По гороскопу я Козерог, а тем, кто родился под этим знаком, уготован тернистый путь, отнюдь не усыпанный розами. И я прохожу его, надеюсь, с достоинством. Что меня утешает в самые трудные минуты, так это мои воспитанники, а ещё сыновья и мама — самые дорогие люди на свете.
— Сыновья, надеюсь, пошли по вашим стопам?
— Отнюдь. Оба они, старший Серёжа и младший Антон, прекрасно рисуют, не раз получали на выставках гран-при. Но, увы… Серёжа избрал профессию переводчика, а Антоша подался в хакеры. Это после того как у нас в доме появился компьютер.
Вижу на рабочем столе Елены Владимировны фотографию, явно сделанную с её картины.
— Это ваше творчество?
— Да, это моя «Света с веером». Она моя давняя подруга — стоматолог, сейчас живёт в США, вышла замуж тоже за стоматолога, и её дом — музей моих картин. Без конца зовёт в гости, и не на неделю — не на две, но куда я денусь без галереи, без ВГИКа, без сыновей и мамы? Потом у меня полно своих планов.
— Каких, если не секрет?
— Достойно встретить свой юбилей, а он не за горами. Поучаствовать в конкурсах вместе с моими воспитанниками…
— А ещё впереди Новый год, — подсказываю Елене Владимировне. — Вы знаете, что 2006-й — год Огненного Пса, Дикой Собаки?
— Собак с детства боюсь, но, думаю, как-нибудь с этими полажу. Не знаю только, что для этого надо.
— Главное, советуют астрологи, чтобы они признали вас своим другом. Поэтому за новогодним столом провозгласите тост за дружбу и преданность, это будет в самый раз. Наденьте в праздничный вечер блузу или платье далматинского окраса, зажгите как можно больше свечей, поскольку это год Огненного Пса.
— И на что мне надеяться, если всё это выполню? — с улыбкой спрашивает собеседница.
— Конечно, на осуществление всех ваших планов.
— Ну что ж, буду ждать и надеяться…
Иван Барыкин, «Волгоградская правда», 28 ноября 2005 г.